Ближний круг - Александр Афанасьев

офицер дважды за ночь проверял посты. И это был офицер в чине не ниже полковника. Вот капитан – и решил обратиться к дежурному, когда тот будет проверять посты – потому что так рядом никого не будет.

Ночь была неспокойной.

Тигр – освещался прожектором на случай, если кому-то придет в голову подобраться к дворцу по воде. Дважды – через хорошо видимый с поста мост – проносились кавалькады машин. Ночь – время теней…

Капитан терпеливо ждал, обильно потея и в мыслях проигрывая беседу с дежурным

Наконец послышались шаги

– Стой! – капитан по уставу дернул затвор автомата

– Вольно.

– Кто идет?!

– Дежурный, полковник Шоза.

На его счастье – это и был тот самый полковник, который спрашивал его в госпитале, где он служит. Тот – тоже узнал своего «крестника».

Как и все во дворце, полковник был хмур и озабочен.

– Ничего не заметил?

– Никак нет, эфенди полковник.

– Будь внимательнее. Может быть нападение.

– Есть, господин полковник.

И когда полковник уже погасил фонарь и собирался уходить, капитан Реза Гхадири сказал

– Эфенди полковник…

– Что еще…

– Эфенди полковник, я знаю про заговор…

– Что ты несешь… – раздалось ворчание из темноты – стой на посту.

– Господин полковник, я знаю, кто покушался на Раиса! – отчаянно сказал капитан

Полковник остановился. Как и все офицеры – он осознавал, что жизнь его подвешена за тонкую, очень тонкую нитку. Но при этом он понимал и то, что раскрыть заговор против Раиса в Ираке – самый легкий путь наверх.

– Говори, что ты знаешь. Только попробуй соврать.

– Господин полковник, это коммунисты.

Сухой смешок

– Конечно, это коммунисты. Это я и сам знаю.

– Господин полковник, тот русский, который нас учит тоже коммунист! Он хочет убить Раиса!

Полковник заинтересовался. Русского офицеры не любили.

– С чего ты это взял?

– Господин полковник, я тоже коммунист.

– Что?!

– Я тоже коммунист… ради Аллаха выслушайте. Я сказал им, что я коммунист, чтобы они поверили мне. И они поверили мне. Я слышал, как русский говорил, что надо убить Раиса!

– Когда он это говорил?

– Совсем недавно, эфенди полковник. Они встречались и умышляли против Раиса. Я был на этой встрече.

…

– Эфенди полковник, ради Аллаха, доложите Раису.

– Как ты докажешь, что ты не лжешь?

– Я поклянусь Аллахом. Вызовите тех, кого я назову, и я им припомню все, что они говорили плохого про Раиса. До последнего слова!

Полковник подумал.

– Если ты лжешь…

– Клянусь Аллахом, я не лгу. Расстреляйте меня, если я солгу.

Полковник снова усмехнулся

– Расстрел сейчас это как… помилование. Ты с кем-нибудь говорил об этом?

– Никак нет.

– И не говори. Держи рот на замке, понял?

– Так точно…

Полковник погасил фонарь и ушел.

Утром – их сменили с дежурства, и уже в коридоре – их догнал посыльный.

– Капитан Гхадири…

– Что там у тебя?

– Вас вызывают. Как можно быстрее. Машина ждет.

…

– И наденьте парадную форму.

Багдад сегодня был какой-то не такой. Словно замерший в ожидании чего-то недоброго.

Вольво, задние стекла в которой были замазаны краской – промчавшись по улицам, вырвалась на шоссе, ведущее в новый аэропорт. Между аэропортом и Багдадом – была тюрьма Абу-Грейб, которую тоже построили совсем недавно. Эта тюрьма использовалась как политическая, она находилась в ведении Министерства внутренней безопасности. Говорили, что у Амн-аль-Хаас существуют еще секретные тюрьмы прямо в городе, замаскированные под обычные дома – но об этом никто не знал, и говорить об этом вообще не стоило.

Машина затормозила перед высоченной оградой – тюрьма Абу-Грейб строилась по европейскому проекту и была совершенно не похожа на все тюрьмы, которые были в Ираке до этого.

Водитель показал удостоверение – но этого оказалось недостаточно. Их заставили выйти и проверили всю машину. У тех, кто проверял машину – была собака. Тяжело дышащая со слюнявой пастью – она вызывала отвращение.

– О, Аллах, избавь меня от этого – негромко сказал один из сопровождающих.

Машина проехала внутрь, свернула и остановилась.

– Выходим!

Они вышли. У дверей, ведущих внутрь, не было ручки – пришлось стучать, а потом стоять и ждать. Дверь открыл человек в каком-то комбинезоне вместо формы и без оружия.

Он повел их куда-то вниз. Коридоры сменялись лестницами, было немилосердно душно – казалось, что воздух остановился и стал жидким как кисель. Потом – опустившись не менее чем на два этажа вниз, они подошли к металлической двери…

За металлической дверью был зал, очень большой, больше того гимнастического, в котором они заснимались. Зал был с потолком высотой метров пять, весь пол и стены были облицованы плиткой, отчего шаги получались гулкими. Стояли какие-то каталки, похожие на госпитальные, с потолка свисала лебедка, а рядом с ней был…

Капитан Реза Гхадири дрожащими руками отдал честь.

Саддам – посмотрел на него прищуренными, рысьими глазами, потом начал размеренно ходить от стены к стене. Сапоги – дробно стучали по покрытому плиткой полу.

– Я помню тебя, герой.. – сказал он – ты из тех героев, что совершили налет на аэропорт за линией фронта

Капитана толкнули в спину, и он понял, что должен ответить

– Так точно.

– И теперь ты служишь народу Ирака в Республиканской гвардии.

– Так точно!

– А зачем ты стал коммунистом?

…

Его снова толкнули в спину

– Саиди, я хотел разоблачить заговор!

Саддам остановился и снова посмотрел на него. Он ходил как лев в клетке.

– И как? Разоблачил?

– Так точно.

– А почему ты не сообщил о коммунистах своему начальнику? Разве ты не должен был это сделать?

– Так точно.

– Что – так точно?

– Должен был!

– Так почему же не сообщил?

– Саиди, я… я хотел сам разоблачить заговор

Саддам какое-то время стоял молча. Потом – нравоучительно поднял палец

– Бдительность иракского народа – сказал он, как будто выступал на митинге – помогаем нам хранить идеалы и завоевания Июльской революции, когда власть стала принадлежать народу Ирака. Народ и только народ – защищает ее. Как офицер ты был не прав, не сказав ничего о коммунистах в своей части, но как гражданин Ирака и баасист… Ты ведь хороший баасист?

…

– Этого нечего стыдиться.

– Полагаю, что да, саиди. Я хороший баасист.

– Так вот, как хороший баасист ты был прав, проявив бдительность. Итак, ты знаешь о коммунистах в своей части.

– Да, саиди.

– Так назови их?

Реза Гхадири назвал несколько имен. Справа – послышался едва слышный шорох страниц – кто-то записал сказанное.

– Они все коммунисты?

– Да, саиди.

– Ты готов предстать перед ними на революционном трибунале и обвинить их в том, что они коммунисты?

– Да, саиди.

– О чем говорили эти коммунисты? Сколько раз они собирались?

Реза Гхадири сказал.

– Они говорили о том, что надо убить меня?

– Так они не говорили, саиди.

– Никогда не говорили? – подозрительно осведомился Хусейн

– Никогда, саиди.

– А как они говорили?

– Они говорили, что надо поднять восстание в армии. Двинуть технику на Багдад.

– На Багдад?

– Так точно, саиди.

Саддам расхохотался

– Кто-то из вас идиот, либо ты либо они. Как они двинут технику на Багдад, если я тут же узнаю об этом?

И тут Саддам осекся – его обожгла догадка. А что если коммунисты собираются открыть фронт?!!!

Но он решил пока не говорить об этом.

– Ты еще обвинил советского советника, который учит вас. Это так?

– Да, саиди.

– Он тоже коммунист?

– Да, саиди.

– Он присутствовал на собрании коммунистов?

– Да, саиди.

– И что он говорил? Он говорил о том, что надо сделать переворот?

– Нет, саиди. Он мало говорил.

Саддам подошел почти вплотную.

– Как ты смеешь – голос его был полон ярости – как ты смеешь, мерзкий шакал, обвинять человека, который спас мне жизнь?!

Реза Гхадири в ужасе не нашел, что ответить.

– Кто тебя научил говорить на советского советника?!

…

Саддам в ярости хлестнул лейтенанта по щеке.

– Говори, собака!

– Я сказал правду! – крикнул Гхадири – он коммунист! Коммунист!

Его схватили под руки сзади.

– Посидишь здесь – сказал Саддам –